Откуда молния сверкнет? Что отразится в бездне вод? Пред кем король склонит колена?
Интересная история с этой работой получилась…
Как это часто бывает, писать о том, что меня пугает в розенриттерах, заранее не планировала.
В процессе предварительного обсуждения в команде сменилась концепция. Первоначально планировалось, что недоспойлер путь будет несколько длиннее: герой должен был принять участие в последнем бою на «Брунгильде», выжить, несмотря на смертельные ранения, помыкаться после выписки из госпиталя, а потом неожиданно(?) обрести себя в мирной жизни, отстраивая - в самом прямом смысле - уничтоженный пожаром Хайнессенополис.
Но в итоге на вкладку пошел этот вариант.
Забавно – в комментариях проскочила мысль, что текст большего объема был урезан до драббла.
Путь розенриттераНазвание: Путь розенриттера
Автор: Tara Aviniony
Бета: Айриэн, AnnetCat, Starsword, Альвхильд, Беатрикс
Размер: драббл, 787 слов
Персонажи: ОМП, Каспер Линц – подразумевается
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: иногда надо просто выстоять
Предупреждения: кровь, расчлененка, злоупотребление алкоголем, беспорядочная сексуальная жизнь, намеки на наркотики
787 слов
Это было просто. Замах, удар по наряженному в черную с серебром форму манекену, и в лицо ударяет красная струя. От неожиданности молодой розенриттер отшатывается, отскакивает в сторону, отплевываясь… Смех сослуживцев напоминает, что это лишь тренировка, и он тоже хохочет, размазывая по учебным доспехам краску.
– С первым крещением, парень!
Второе, настоящее, крещение не заставило себя долго ждать. Атака на вражеский крейсер, рукопашная схватка в коридорах. Он не был уверен, что кого-то убил. В угаре первого боя всплывали только чья-то отрубленная рука и то, как он ткнул шипом топора в забрало чьего-то шлема.
Он стал хорошим солдатом. Стойко переносил трудности армейской жизни, не чурался скучной рутинной работы, выкладывался на тренировках и никогда не бросал в бою товарищей.
Но после сражений всё было иначе. На беду у него с детства была хорошая память на события, и теперь она услужливо подсовывала ему подробности вроде стен, забрызганных кровью почти в человеческий рост. А другие в это же самое время шутили, смеялись, подтрунивали над новобранцами, заигрывали с девушками…
Как-то после рейда он, мрачнее тучи, сидел в изерлонской кафешке, рычал на пытавшихся клеить его девиц, и бармен, пристально посмотрев на посетителя, тихо спросил:
– Голова, кишки, позвоночник?
– Позвоночник…
– Понятно. Попробуй вот это, - перед ним очутился высокий стакан тонкого стекла, на треть заполненный какой-то темной, почти черной жидкостью. – Только первый глоток осторожно, слышишь!
Напиток был очень крепкий, жутко горький, но когда порция была выпита, мясорубка в коридорах забылась, и он уже подмигивал какой-то хорошенькой брюнетке.
Жизнь снова понеслась. Бой, бар, ночь, бой, бар, ночь, бой, бар, ночь…
Его здесь уже хорошо знали: стоило ему войти, как на стойке появлялся знакомый стакан. В какой-то из дней он заказал вторую порцию. Удвоенная доза сотворила немыслимое. Обычно спокойный, он болтал без умолку, выдумывая такие истории из жизни полка, что ошивавшиеся в баре барышни только ойкали, то пугаясь, то восхищаясь. Обычно не любивший быть в центре внимания, он задирал посетителей, чуть не нарываясь на драки. Обычно сдержанный в выражениях, выдавал такие перлы, что даже кто-то из славящихся острым язычком «спартанцев» одернул его: «Эй, полегче!». После одной особенно замысловатой конструкции он громко потребовал третью порцию полюбившегося напитка.
И услыхал в ответ:
– Не дам. Не дам, даже не проси.
Разозленный отказом, он полез на бармена с кулаками и сам не понял, как вдруг оказался лежащим навзничь на полу.
– Настойку не дам, – повторил бармен, протягивая ему руку. – Подожди, народ разойдется, получишь кое-что получше. Посиди в уголке. И поешь чего-нибудь, а то мозги треснут…
Он сидел полутемном углу, послушно хлебая густой суп, смотрел, как понемногу расходятся – кто в одиночку, кто парами – посетители, когда бармен, наконец, присел к нему и выложил на столик коробочку из серого картона.
– Открой.
Внутри лежало два десятка прозрачных капсул с бледно-зеленым порошком.
– Проглотишь одну перед высадкой – и всё тип-топ.
Он недоверчиво покосился на бармена.
– Не смотри на меня, как на Лоэнграмма, не вру. Ваши многие у меня эту штуку покупают.
Он достал одну капсулу, повертел в руках.
– Не бойся, не наркота. Лекарство. Вроде наркоза.
– Сколько?
Цена кусалась, но он, не торгуясь, выложил нужную сумму.
Перед следующим рейдом он проглотил капсулу – и сознание как будто провалилось в пустоту. Очнулся он уже в возвращавшемся на базу десантном боте, ничего не помня. И всё было бы прекрасно, если бы он не узнал подробностей боя из разговоров сослуживцев - как он поднял одного противника, насадив его на острие топора, как разрубил пополам другого, как кромсал лицо третьему…
Подавленный, он сидел в любимом баре с привычным стаканом, когда к нему обратились с вопросом: «Можно?». По голосу он узнал заместителя командира, художника-любителя. В неслужебное время в полку не принято было заморачиваться субординацией, и он, подняв голову, сделал жест рукой, приглашая сослуживца присесть.
– Сиди, как сидишь! – скомандовал гость, шлепнул на стол блокнот и начал что-то стремительно чертить на страницах. А через несколько минут совсем не командирским тоном произнес:
– Это не выход. Порошок – это не выход.
Он изумлённо приподнял брови.
– Думаешь, как мы узнали? Да видно же всё. Многие через такое проходили. Понимаешь – кровь, смерть и всё это каждый день, а мы ведь такие же, как все, не железные. Нам тоже и больно, и страшно, и жить хочется. И мама письма пишет, и девушка ждет… Неужели ты думаешь, что кто-то презирает тебя за то, что тебе отвратительна смерть? – закончив фразу, замком вырвал из блокнота листок и положил на стол. Набросок изображал прислонившегося к стене человека с опустошенным, потерянным выражением на лице, безвольно опущенными руками.
– Прими себя. Со всеми своим тревогами и страхами. Иначе тебе невозможно будет помочь, – закончил замком, поднимаясь из-за стола. Но прежде положил на стол еще один листок. Тот же самый человек, что на первом наброске, теперь сидел верхом на стуле, и, судя по выражению лица, смотрел на что-то живо его интересовавшее.
Он ещё долго сидел за столом, рассматривая оба рисунка, потом ушёл – и только по дороге домой вспомнил, что так и не допил настойку.
Как это часто бывает, писать о том, что меня пугает в розенриттерах, заранее не планировала.
В процессе предварительного обсуждения в команде сменилась концепция. Первоначально планировалось, что недоспойлер путь будет несколько длиннее: герой должен был принять участие в последнем бою на «Брунгильде», выжить, несмотря на смертельные ранения, помыкаться после выписки из госпиталя, а потом неожиданно(?) обрести себя в мирной жизни, отстраивая - в самом прямом смысле - уничтоженный пожаром Хайнессенополис.
Но в итоге на вкладку пошел этот вариант.
Забавно – в комментариях проскочила мысль, что текст большего объема был урезан до драббла.
Путь розенриттераНазвание: Путь розенриттера
Автор: Tara Aviniony
Бета: Айриэн, AnnetCat, Starsword, Альвхильд, Беатрикс
Размер: драббл, 787 слов
Персонажи: ОМП, Каспер Линц – подразумевается
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: иногда надо просто выстоять
Предупреждения: кровь, расчлененка, злоупотребление алкоголем, беспорядочная сексуальная жизнь, намеки на наркотики
787 слов
Это было просто. Замах, удар по наряженному в черную с серебром форму манекену, и в лицо ударяет красная струя. От неожиданности молодой розенриттер отшатывается, отскакивает в сторону, отплевываясь… Смех сослуживцев напоминает, что это лишь тренировка, и он тоже хохочет, размазывая по учебным доспехам краску.
– С первым крещением, парень!
Второе, настоящее, крещение не заставило себя долго ждать. Атака на вражеский крейсер, рукопашная схватка в коридорах. Он не был уверен, что кого-то убил. В угаре первого боя всплывали только чья-то отрубленная рука и то, как он ткнул шипом топора в забрало чьего-то шлема.
Он стал хорошим солдатом. Стойко переносил трудности армейской жизни, не чурался скучной рутинной работы, выкладывался на тренировках и никогда не бросал в бою товарищей.
Но после сражений всё было иначе. На беду у него с детства была хорошая память на события, и теперь она услужливо подсовывала ему подробности вроде стен, забрызганных кровью почти в человеческий рост. А другие в это же самое время шутили, смеялись, подтрунивали над новобранцами, заигрывали с девушками…
Как-то после рейда он, мрачнее тучи, сидел в изерлонской кафешке, рычал на пытавшихся клеить его девиц, и бармен, пристально посмотрев на посетителя, тихо спросил:
– Голова, кишки, позвоночник?
– Позвоночник…
– Понятно. Попробуй вот это, - перед ним очутился высокий стакан тонкого стекла, на треть заполненный какой-то темной, почти черной жидкостью. – Только первый глоток осторожно, слышишь!
Напиток был очень крепкий, жутко горький, но когда порция была выпита, мясорубка в коридорах забылась, и он уже подмигивал какой-то хорошенькой брюнетке.
Жизнь снова понеслась. Бой, бар, ночь, бой, бар, ночь, бой, бар, ночь…
Его здесь уже хорошо знали: стоило ему войти, как на стойке появлялся знакомый стакан. В какой-то из дней он заказал вторую порцию. Удвоенная доза сотворила немыслимое. Обычно спокойный, он болтал без умолку, выдумывая такие истории из жизни полка, что ошивавшиеся в баре барышни только ойкали, то пугаясь, то восхищаясь. Обычно не любивший быть в центре внимания, он задирал посетителей, чуть не нарываясь на драки. Обычно сдержанный в выражениях, выдавал такие перлы, что даже кто-то из славящихся острым язычком «спартанцев» одернул его: «Эй, полегче!». После одной особенно замысловатой конструкции он громко потребовал третью порцию полюбившегося напитка.
И услыхал в ответ:
– Не дам. Не дам, даже не проси.
Разозленный отказом, он полез на бармена с кулаками и сам не понял, как вдруг оказался лежащим навзничь на полу.
– Настойку не дам, – повторил бармен, протягивая ему руку. – Подожди, народ разойдется, получишь кое-что получше. Посиди в уголке. И поешь чего-нибудь, а то мозги треснут…
Он сидел полутемном углу, послушно хлебая густой суп, смотрел, как понемногу расходятся – кто в одиночку, кто парами – посетители, когда бармен, наконец, присел к нему и выложил на столик коробочку из серого картона.
– Открой.
Внутри лежало два десятка прозрачных капсул с бледно-зеленым порошком.
– Проглотишь одну перед высадкой – и всё тип-топ.
Он недоверчиво покосился на бармена.
– Не смотри на меня, как на Лоэнграмма, не вру. Ваши многие у меня эту штуку покупают.
Он достал одну капсулу, повертел в руках.
– Не бойся, не наркота. Лекарство. Вроде наркоза.
– Сколько?
Цена кусалась, но он, не торгуясь, выложил нужную сумму.
Перед следующим рейдом он проглотил капсулу – и сознание как будто провалилось в пустоту. Очнулся он уже в возвращавшемся на базу десантном боте, ничего не помня. И всё было бы прекрасно, если бы он не узнал подробностей боя из разговоров сослуживцев - как он поднял одного противника, насадив его на острие топора, как разрубил пополам другого, как кромсал лицо третьему…
Подавленный, он сидел в любимом баре с привычным стаканом, когда к нему обратились с вопросом: «Можно?». По голосу он узнал заместителя командира, художника-любителя. В неслужебное время в полку не принято было заморачиваться субординацией, и он, подняв голову, сделал жест рукой, приглашая сослуживца присесть.
– Сиди, как сидишь! – скомандовал гость, шлепнул на стол блокнот и начал что-то стремительно чертить на страницах. А через несколько минут совсем не командирским тоном произнес:
– Это не выход. Порошок – это не выход.
Он изумлённо приподнял брови.
– Думаешь, как мы узнали? Да видно же всё. Многие через такое проходили. Понимаешь – кровь, смерть и всё это каждый день, а мы ведь такие же, как все, не железные. Нам тоже и больно, и страшно, и жить хочется. И мама письма пишет, и девушка ждет… Неужели ты думаешь, что кто-то презирает тебя за то, что тебе отвратительна смерть? – закончив фразу, замком вырвал из блокнота листок и положил на стол. Набросок изображал прислонившегося к стене человека с опустошенным, потерянным выражением на лице, безвольно опущенными руками.
– Прими себя. Со всеми своим тревогами и страхами. Иначе тебе невозможно будет помочь, – закончил замком, поднимаясь из-за стола. Но прежде положил на стол еще один листок. Тот же самый человек, что на первом наброске, теперь сидел верхом на стуле, и, судя по выражению лица, смотрел на что-то живо его интересовавшее.
Он ещё долго сидел за столом, рассматривая оба рисунка, потом ушёл – и только по дороге домой вспомнил, что так и не допил настойку.
@темы: фанфики, проЛоГГ, ФБ-2013, фэндомные битвы, творческое
-
-
05.11.2013 в 23:28Неожиданно для кого: окружающих или для себя?
-
-
05.11.2013 в 23:36Может быть, для читателя?
А для него самого просто вдруг все в жизни встало на свои места.