Фэндомная битва - 2012, впечатления

[TaraAviniony]

Закончилась Фэндомная битва-2012.
Команда ЛоГГ выступила даже очень достойно – 37 место из 148 участников.
Но моих заслуг в этом мало – я предоставила на битву один единственный фик. Да и тот не стал событием.

Да, это выглядит отмазкой, но меня действительно загнал рабочий график – приходишь к половине восьмого, уходишь в семь, придя домой опять садишься за комп, спать ложишься заполночь, выходные уходят на то, чтобы выспаться и сделать что-то по дому…

Предварительные выкладки на сообществе фэндома читала, но у меня не получалось рецензировать. Просто если меня захватит сюжет, образы, я не замечаю не только неуклюжей фразы и пропушеных запятых, но даже грамматических ошибок.

Более-менее вдумчиво удалось просмотреть только визитки. Один раз проголосовала, но это было скорее отфонарное перечисление фэндомов, сюжеты которых мне знакомы.

Пробовала написать еще один сюжет, с самоубийством, для высоких левелов, но работа не пошла.

В общем, обещаю очень серьезно подумать, прежде чем записываться на ФБ-2013, если команда решит принять в ней участие.

Фэндомные награды не вывешиваю – не за что меня награждать.

А другие участники и наши Капитаны – молодцы. Выдержали, не сломались. Мой им поклон за мужество и терпение.

Но фик у себя все-таки выкладываю.
Простите, друзья, но мне дорог этот герой.

Проверка

Название: Проверка
Фэндом: Легенда о героях галактики
Мероприятие: Фэндомная битва-2012
Пейринг/Персонажи: Франц Вэллимонт/Тереза Вагнер, несколько НМП
Категория: джен/гет
Жанр: драма/ангст с продолжением
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Когда в водовороте конфликта оказываются достойные люди, их обычно используют, а потом отбрасывают прочь" (Ц)
Примечание: Чем еще хороша «Легенда…»? Тем, что в ней есть много маленьких, появляющихся иногда на несколько минут, но запоминающихся персонажей. Вот и мне один запомнился. И пусть многие относятся к нему с иронией — а в мою душу он запал.
Предупреждение: сцена расстрела
Благодарности: Айриэн и Elizabetha за бета-ридинг, Альвхильд и [L]Сильвара среброволосая[/L] за советы, NikaDimm - за идею с названием.
А также AnnetCat, [L]Большая Синица[/L] и Катарина Шмидт - за сочувствие к героям.


Говорят, что хайнессенские проверяющие выбирают место для своих инспекций, ткнув наобум в карту пальцем. Франц Вэллимонт, мичман седьмого флота Альянса свободных планет, испытывал двойственные чувства по поводу приезда столичной делегации. С одной стороны, сейчас, когда отношения с местными жителями были практически непоправимо испорчены, визиты начальства оказывались совсем некстати. С другой — была возможность привлечь внимание столичных гостей к реальным нуждам провинциальных планет, тем более что и в Альянсе окраинные территории постоянно сталкивались с похожими проблемами. Ради этого мичман был даже готов потерять несколько часов, чтобы самому встретить проверяющих, хотя обстановка требовала его личного присутствия в расположении высадившихся на планету частей.
Франца сопровождали двое — спокойный и рассудительный сержант Матиуш Стенли с какой-то дальней планетки и капрал Тибо Лаперуз, весельчак и выдумщик, гордившийся тем, что его отец был феззанским торговцем.
Долго ждать не пришлось. Бот малой вместимости опустился на площадку импровизированного космодрома. Первым по трапу спустился капитан с седыми висками и пустым левым рукавом поношенной форменной куртки. Франц уже почти обрадовался — с такими людьми он легко находил общий язык. Но следом появились штабной офицерик в новеньком, с иголочки, парадном мундирчике и самодовольный чин из Верховного совета со значком Рыцарей-патриотов на лацкане. Матиуш яростно рванул пуговицу на куртке, а Тибо грязно выругался.

* * *

Сначала поехали на поля. Франц, стараясь говорить как можно понятнее, рассказывал, что выращивают на этой планете, как устроены местные оросительные системы. Убеждал, что люди здесь не боятся работы, а земля щедра, нужно только вложить силы и немного средств.
Проверяющие задавали вопросы, но юношу не покидало ощущение, что только капитан искренне пытается разобраться, что к чему, спрашивая с интересом и по делу.
В снисходительном тоне штабника и представителя Совета явно чувствовалось, что они не намерены отказываться от убеждения, будто хлеб растет в хлебнице, колбаса — в холодильнике, а разговоры о том, что поля надо поливать, ведутся исключительно с целью подорвать финансовые основы государства. Франца злило такое отношение к проблеме, оскорбляло презрение к крестьянам и раздражало то, что штабник постоянно что-то писал в своем блокноте.
Наконец речь зашла о продовольственных реквизициях. Франц старался рассказывать как можно подробнее, но, полный недобрых предчувствий, пытался представить дело так, будто все эти инциденты — результат цепочки нелепых случайностей, что злого умысла не было ни со стороны местных жителей, ни со стороны высадившихся на планету солдат.
Когда закончился рассказ, мичмана не спросили ни о чём. Но, едва автомобиль остановился, представитель Совета с апломбом провозгласил:
— Мичман Вэллимонт, вы арестованы и будете преданы военно-полевому трибуналу как казнокрад, изменник и саботажник!
Расправа была скорой. Уже через несколько часов в здании местной школы собралось судилище. Всё шло по-накатанному — показания свидетелей, в основном членов реквизиционных команд, виртуозно передергивающих слова Франца и выставляющих в самом неприглядном виде его поступки. Даже в том, что мичман помогал восстанавливать оросительные системы на полях, умудрились найти какие-то подвохи. Ему приписали чуть ли не покушение на кражу деталей для гидробуровых установок, но это звучало бредово даже для трибунала.
Скрипучий голос председательствующего представителя Совета не давал сосредоточиться, и Вэллимонту казалось, что он постоянно упускает что-то важное. Еще больше сбивало с толку то, что каждый вопрос приходилось выслушивать дважды – сначала в абсурдно-провокационной форме от штабника, потом от капитана, который формулировал фразы более сглажено, как будто подталкивая к какому-то приемлемому, безопасному ответу. А еще и председатель каждый раз требовал что-то уточнить, и мичман боялся запутаться окончательно. Председатель и штабник делали какие-то пометки на листках с машинописным текстом, капитан качал головой…
Небольшая передышка, казалось, наступила когда приглашенный в качестве представителя местной власти сельский староста достал пожелтелый листок и начал зачитывать показания фермеров, решительно высказывавшихся в пользу обвиняемого, но представитель Совета грубо оборвал говорившего, а штабник прошипел какую-то угрозу.
И Франц неожиданно осознал – этим людям не интересны проблемы земледельцев, как соотечественников, так и живущих по другую сторону коридоров. Им наплевать на нужды армии, их не пугают разбитые в сражениях флоты – ведь их сыновья не служат на боевых крейсерах. Им не приходит в голову хотя бы попытаться исправить последствия своих авантюристских решений. Они хотят лишь свалить вину на тех, кто был вынужден исполнять нередко противоположные по содержанию приказы. Им нужна показательная жертва, чтобы продемонстрировать всем свою неподкупность и преданность идеалам.
А значит его судьба уже решена, и все что он может сейчас – сделать так, чтобы никто более не пострадал. Потому что Тибо и Матиуш тоже были готовы встать на защиту своего командира, но Франц, не желая лишних жертв, взглядом приказал им молчать. Решение вызвать огонь на себя он принял легко и быстро.
Мичман догадывался, что мог бы смягчить свою участь, частично повинившись в какой-нибудь мелочи, и отделаться в самом худшем случае разжалованием, но, уверенный в собственной правоте, упрямо подтвердил: да, он считает изъятие продовольствия у местных жителей беззаконием и разбоем, о чём не раз заявлял. Да, по этой причине он делал все, чтобы препятствовать реквизициям. Да, он сочувствует фермерам и всецело на их стороне. Закончил парень фразой: «Если мы собираемся продвигать демократию такими методами, то Империя сожрет нас!». И почувствовал злое удовлетворение, увидев на лицах своих судей радость, смешанную с ужасом.
Результат таких признаний оказался закономерным. Приговор — лишение звания и регалий. И расстрел. Завтра утром. С Франца тут же сняли форменную куртку, немедленно, на глазах, спороли все нашивки. А потом защелкнули на запястьях наручники и вывели в коридор.
— Франц, как же так, как же так… — бросилась к нему Тереза.
— Тереза, прости, прости, я столько бед всем вам принес… — наручники не позволяли никого обнять, и Франц просто взял девушку за руки, а она торопливо продолжила:
— Папа на ферме у Экерсли. Они все были во дворе, когда с машин стреляли, у него только небольшая контузия, остальных тоже никого не убило!
Охранники уже тащили обоих в стороны — грубо, бесцеремонно.
— Франц, я люблю тебя! — отчаянно крикнула девушка, когда ее отшвырнули от мичмана, а того повели, подталкивая в спину, дальше по коридору.
Вэллимонт остановился, обернулся, не обращая внимания на тычки конвоиров.
— Я тоже люблю тебя, Тереза.
Чин из Совета тем временем обратился к столпившимся за дверью фермерам с пафосной речью о том, что теперь все будет не так, как при тираническом автократическом режиме, что при демократическом правлении все равны перед законом, а неподкупный и независимый суд карает справедливо и неотвратимо.
Фермеры ответили гробовым молчанием.

* * *

Мичмана Вэллимонта заперли в каморке школьного сторожа. Юноша забрался с ногами на кушетку, закутался в старое одеяло и задумался.
Уже почти стемнело, когда в замке заскрежетал ключ, и в комнату вошел однорукий капитан. Франц не поднялся с кушетки, но гость сделал вид, что не заметил этого демонстративного пренебрежения субординацией.
— Родители, родственники есть?
Франц покачал головой.
— А с девушкой этой у тебя что-нибудь было?
— Я не… Я вам не розенриттер какой-нибудь! — взвился Франц.
— Молчу-молчу-молчу! — отстранился, закрывшись рукой, капитан, а потом сел рядом.
— Да уж, попал ты, парень, под раздачу. У вас-то здесь еще не так горячо, а в других местах десятки трупов — и военных, и гражданских. Этим шишкам из Совета все равно, на кого собак спустить, лишь бы потом в газетах про них написали. Листы с готовыми приговорами и подписями с собой привезли. Шакалы… А здесь люди хлеб растят. Ты ведь из таких же, простых, с окраины?
Франц кивнул.
— Постараюсь до утра найти хороших стрелков. Это всё, что я могу. Прости. Ложись спать. Завтра у тебя будет трудный день, — капитан сжал на секунду плечо паренька, встал и пошел к двери.
Мичман вскочил, вытянулся в струнку и отдал честь. Капитан оглянулся и козырнул в ответ.
Казалось, что уснуть не удастся, но стресс сделал свое дело, и Вэллимонт провалился в глубокий, без сновидений, сон, едва коснувшись подушки, а проснулся незадолго до того, как рано утром в импровизированную камеру вошли охранники.
Его накормили. Хлеб, сыр, чай с медом, чуть-чуть масла — достаточно для смертника. Ему даже выдали свежую рубашку.
А потом связали руки за спиной и вывели на крыльцо. Во дворе уже стояли капитан, шесть стрелков с винтовками и два фермера с лопатами.
— Где? — тихо спросил кто-то за спиной.
— Недалеко, на старой молотильне. Там же и закопаем.
Франц вспомнил, как буквально день назад он осматривал эти развалины, прикидывая, можно ли разобрать их на кирпичи, чтобы сложить времянки для смотрителей на дальних полях. От этих воспоминаний у него сначала на мгновение свело судорогой горло, а потом накатил приступ неуместного, идиотского, истерического смеха, такой, что парень согнулся, не в силах справиться с хохотом.
Капитан взбежал на крыльцо и вкатил Францу две щедрых оплеухи. Это помогло мичману взять себя в руки, он сделал несколько резких вдохов, выпрямился и спокойно произнес:
— Спасибо.
А потом сам спустился по ступенькам.
Стрелки выстроились по обе стороны от приговоренного, фермеры встали сзади, капитан вышел вперед, и маленькая процессия двинулась к полуразрушенному зданию, видневшемуся невдалеке.
За воротами их встретили несколько десятков местных жителей — все в шляпах с черными лентами. Франц улыбнулся этим людям и с облегчением вздохнул про себя, видя, что Терезы среди них нет.
Теперь осталось желать одного — чтобы быстрее. И чтобы сразу в сердце.
До места дошли за четверть часа. Мичмана поставили у стены с облетевшей штукатуркой, завязали глаза, начертили что-то на груди слева, прямо на сукне куртки.
— Не шелохнись! Не шелохнись, слышишь! Не шелохнись, сынок! — Франц изумился на мгновение, узнав голос капитана.
Потом были несколько секунд тишины, а следом — команда «Пли!», характерный свистящий звук выстрелов…

Продолжение

* * *

Боли не было. Непонятно было, жив он еще или уже умер. Неужели смерть настолько незаметна?
Франц вскрикнул от неожиданности, когда кто-то подхватил его под локоть, потащил.
— Бежим! Быстрее! Быстрее!
Бегать со связанными руками и вслепую было неловко, ноги разъезжались на щебенке. Через несколько шагов с глаз парня сорвали повязку, и он увидел перед собой небольшой фермерский фургон. Тент откинулся, и Тереза с Тибо схватили мичмана за одежду и затащили в кузов, а Матиуш подтолкнул его снизу и запрыгнул следом. Боковым зрением Франц успел заметить, что там, где он стоял минуту назад, фермеры старательно машут лопатами.
В кузове, поверх набросанного сена, лежали два туго набитых армейских вещмешка, небольшой ящик с консервами и скатка из одеял.
Тибо стащил с головы берет и начал им обмахиваться.
— Ффффух, кажется, выгорело. Документы новые, фройляйн, вам всем смастрячим за неделю-другую. А потом вперед, куда глаза глядят, да подальше, — сослуживец махнул рукой. — Ну признай же наконец, Агроном, — есть польза от феззанской крови! Извини, но придется тебе переодеться в штатское. А этим крысам хайнессенским предъявим простреленную куртку.
— Руки лучше развяжи, трепло феззанское! — Матиуш двинул приятелю локтем в бок, а потом протянул Терезе кошелек. — Возьмите, этого должно хватить на первые недели. Связь с вами будем держать через Экерсли. И не поминайте нас лихом, мисс Вагнер.
С помощью друзей и Терезы Франц быстро переоделся в полотняную рубаху, парусиновые штаны с высокими сапогами и шерстяной жилет. Попрощавшись, Матиуш и Тибо выскочили из кузова, и фургон тронулся.
Неожиданно тент на мгновение откинулся, и выглянувший наружу мичман Вэллимонт крикнул:
— Капитану спасибо скажите!
— Вот дурень благородный! — непритворно схватился за голову Тибо. — Погубит себя своей честностью! Как думаешь, успеют они затеряться?
— Успеют, — уверенно кивнул Матиуш. — Скоро всем будет не до них. Я с этим капитаном вчера поговорил, он сказал — Лоэнграмм готовит наступление, с несколькими флотами.